(«Подружейные побайки» Ренгольд Силин)
Гора Копаная 450,3 метров над уровнем моря, потому и названа Копаной, что cо времен изобретения лопаты ее копают. То золото добывают, то молибден или уран ищут, а то и хвосты голубого асбеста находят. Гора является северной бусинкой Ильменского хребта и лежит на водоразделе север-юг. У подножья горы плещется живописное озеро Сысертское.
Сысерть в переводе с вогульского языка означает туманная (сырая) земля. Озеро дало название всему Сысертскому району, о чем многие местные жители даже и не подозревают, тем более что никогда не видели озера.
Я стоял на вершине горы и любовался панорамой, открывающейся с ее крутого северо-западного склона. Внизу на мостике через речушку, которая тоже называется Копанкой, кто-то копошился. В бинокль я увидел женщину, которая отдыхала, опустив ноги в воду.
Приглядевшись, я узнал иткульскую знахарку, столетнюю старуху по прозвищу Опанка. О ней ходило очень много всяких слухов. Ее лицо было настолько безобразно, что малые дети пугались ею до без сознания, поэтому голову и лицо она всегда закутывала белым полотенцем.
Теперь же она, сидя на мостике, умывала свое лицо и грела его на солнце. Понаблюдав за нею три-пять минут, я решил, что ее действия либо ритуальные, либо лечебные, и стал спускаться вниз. Заметив меня, Опанка забеспокоилась и стала закрывать лицо.
- Не надо, бабуся, я тебя знаю и не боюсь.
- Ну и ладно, ну и ладно, я тебя тоже знаю, к Сафаргалину ходишь. Садись, воду со смородиной шургать будем.
- Спасибо, Опанка, пить очень хочется.
- Брусника-то нынче плохо уродилась. Мне ягода нужна людей лечить. Они думают, что я только колдую, а я еще ягодой и травой лечу. Не видел ли где ягоду зрелую?
Есть, - говорю, - на лысине Храповской горы красным красно.
- Ишь ты, ишь ты, далековато идти. Стара я. Ты не обманываешь?
- Нет. Обманывать стариков грешно. Ступай, пока ягода не брана.
Мы расстались. Я пошел на восток к Медвежьему броду стрелять глухарей, а она приосанилась, надела паневу и совсем по-девичьи, вприпрыжку, поспешила на север.
Две недели спустя я пришел через Березов увал на озеро. Мой старый друг лесник Сафаргалин обрадовался мне как сыну родному.
- Заходи, гостем будешь, будем чай шургать и махан заглатывать. Жеребеночка хлебом кормили. Колбаски на покос из конского жира делали. Проглотишь колбаску целиком и косишь до вечера, - он взял колбаску, вставил ее себе в горло и просунул в желудок.
- Вот как это делается. Мой отец пойдет, бывало, купаться на ночь в Иткуль, зайдет в воду, а сзади него жир всплывает. Сытные колбаски - махан.
Я взял нож и отрезал кусок махана. Колбаска оказалась упругой, душистой и с перцем. Мне показалось, что ничего более вкусного я в башкирских домах не едал.
- Вот, ешь, - сказал Сережа, - только воду холодную не пей, а спирт не помешает. Ты ешь, а я в деревню поехал. Опанка, мать рода нашего, литру водки обещала, если я ей встречу с тобой устрою. Уж, ты будь добр, завтра заночуй у меня. Куда тебе надо, на лошадях доставлю.
Сказав это, он оседлал Бурка. Ловко, как подобает кавалеру Ордена Красной Звезды и двух орденов Солдатской Славы, вскочил в седло, нагнулся к луке и скрылся за поворотом.
Вернулся пьяненький с поллитрой и мешком снеди. Проболтали всю ночь.
На другой день болела голова, охота не получалась.
По дороге на Гольянку поднялся на триангуляционную вышку и там, над вершинами сосен, без комаров и овода сладко уснул. Проспал весь день, вечером пришел на кордон.
Давно жилье не ведало такой мойки. Лавки, полы и пороги были выскоблены ножом. Большой стол застелен белой скатертью, из-за ягодных пирогов и настоек пыхтел блестящий тульский самовар. В доме пахло медом и мятой. Из бани струился пар и запах клевера. Опанка с правнучкой Зойкой хлопотали над мясным блюдом у русской печи.
- Пришел! Пришел! - заголосила Зойка.
Опанка, скрестив руки на груди, не открывая лица, проговорила:
- Спасибо, друг. На лошади за ягодой ездила. Много брала. Хватит. Приехала с тобой рассчитаться. Ступай в баню. Потом за стол. Чисто все тут, по-вашему, по-русски.
Я пошёл в баню и стал париться. Хороша была банька!
Опанка выставила баранью жереху и налила стакан настойки, напоминающей сухое вино.
- Свое вино, сок березовый и почки березовые. Пей для аппетита.
Потом налила медовую настойку на малине. Позвала Сергея Абдуловича и сказала:
- Буду пить с вами. Надо отдохнуть. Спать буду на сарае. Дома не дам, храплю.
Ягодные настойки были сладкие и крепкие. Пироги таяли во рту, тело благоухало. После ужина мы с Сергеем быстро уснули.
Опанка разбудила на восходе солнца:
- Мне пора ехать домой. Пойдем, секрет покажу. Внучки фельдшерские школы кончают, а одна даже на врача учится. Никто не хочет мне помогать. Бабка моя тут людей лечила. Айда, покажу.
Она привела меня к первому ключу. Там в прибрежном камыше оказалось опалубленное квадратное отверстие два на два метра. Края были обиты толстой доской. В глубине просматривались два яруса скамеек.
- Вот, - говорит Опанка, - ноги ходить не будут или еще чего заболит, сиди полчаса в этой грязи, потом парься в бане, потом еще два раза сиди и парься. Делай это каждый день до тех пор, пока болезнь не пройдет.
Мне припомнилось, как однажды я неожиданно потревожил здесь обнаженных башкирских женщин. Их было много. Они смеялись и зазывали к себе. Я ушел, приняв, их за купающихся ягодниц.
- Вот оно что!
Опанка уехала. Я отобрал пробу воды и сапропеля. Анализ, который был сделан в Институте химии Уральской академии наук, показал, что экологически чистая вода имеет высокое содержание радона. Лесники вспомнили, что на озере был какой-то санаторий. Выяснилось, что в 1903 году купец, надо полагать, Агафуров построил на озере Сысертском большую больницу. Лечили туберкулез костный и легочный. После 1917 года санаторий отошел в ведение комиссариата внутренних дел и просуществовал, упрятанный в лесах, до 1947 года.
В послевоенные годы санаторий пользовался наибольшей популярностью у раненых, нуждающихся в реабилитации. Министерство здравоохранения вынуждено было направить на озеро комиссию во главе с зам. министра. Комиссию везли на машинах через Верхнюю Сысерть, двадцать семь километров бездорожья ехали шесть часов. Не на машинах ехали, а машины волокли. Сколько работала комиссия неизвестно. Однако она нашла лечение грязью и водами весьма эффективным и рекомендовала всем грязелечебницам взять химический состав естественной сысертской терапии на вооружение.
Санаторий закрыли из-за трудностей в обслуживании и в шестидесятых годах все порастащили. Опанка умерла. Ее секрет заслонило время.
Оцифровка текста, фото и рисунок Минин А.
2018